Кречет — хищная птица из отряда соколообразных. В России он занесен в Красную книгу. Именно кречетов будут разводить и выпускать в природу специалисты камчатского соколиного центра. Согласно плану — до 1000 особей в год. Кречеты стали ресурсом России в диалоге с арабскими странами. Издание «Кедр» разбирается, как устроен рынок соколиной охоты, для чего построили соколиный центр на Камчатке и как его работа повлияет на популяцию кречетов в России:
10 сентября во Владивостоке впервые состоялся международный форум «День сокола». Мероприятие проходило в рамках Всемирной соколиной инициативы — программы по сохранению кречета, однако обсуждалось на форуме не только сохранение краснокнижного вида, но и торговля редкими птицами, о чем беззастенчиво сообщило государственное телевидение. «Большинство покупателей из арабских стран», — рассказали «Вести».
«Соколиный проект» в России начался несколько лет назад. О намерении построить на Камчатке центр по реинтродукции редких видов хищных птиц Россия и Объединенные Арабские Эмираты объявили еще в 2019 году. Тогда этот проект министру природных ресурсов и экологии Дмитрию Кобылкину представили гендиректор кыргызского соколиного питомника «Мурас» Шухрат Разаков и представитель ОАЭ Рашид Саед аль Кенди. Во время встречи с министром они показали выведенного в неволе новорожденного птенца кречета. «Птица станет символом долгосрочной кооперации и сотрудничества между Россией и ОАЭ в области репродукции птиц ловчих пород», — говорилось в заявлении по итогам встречи.
Вскоре после той встречи стало известно, что проект реализуется по поручению президента Владимира Путина от 25 сентября 2019 года компанией «Соколиный центр “Камчатка”» совместно с Корпорацией развития Дальнего Востока и Арктики (КРДВ). Соинвесторами выступили компания «Запсибгазпром» и инвестиционная платформа фонда «Росконгресс» — фонд «РК-Инвестиции». В октябре Путин подарил белого кречета наследному принцу ОАЭ, правителю Абу-Даби Мухаммеду бен Заиду Аль Нахайяну. Строительство центра началось в 2020 году в Мильковском районе Камчатского края, где ему отвели 300 га земли. В феврале 2022 года центр начал свою работу. К 2023 году количество вложенных в создание и работу этого проекта средств оценивается суммой более 2 млрд рублей.
Генеральным директором соколиного центра стал Шухрат Разаков. Он же был членом организационного комитета и форума «День сокола». В списке комитета можно найти и Александра Стуглева, директора фонда «Росконгресс» — одного из инвесторов центра «Камчатка».
Некоторые орнитологи полагают, что инициатива по реинтродукции кречетов в лучшем случае не имеет смысла, а в худшем — является прикрытием для продажи отловленных в природе птиц в страны Персидского залива, в частности ОАЭ, для соколиной охоты.
Эту точку зрения в открытом письме к Путину высказал Сергей Ганусевич, один из ведущих российских специалистов по кречетам, директор Центра спасения диких животных. «Кречет — вид, имеющий высокий репродуктивный потенциал. Его популяции в настоящее время не нуждаются в пополнении разведенными в питомниках особями, тем более сомнительного происхождения. В мировой практике в отношении кречета такой метод сохранения вида не применяется, так как действенным оказывается прекращение нелегального изъятия из природы и предотвращение беспокойства кречетов на гнездовьях, — пишет он. — Декларирование необходимости искусственного воспроизводства кречетов и их выпуска в природную среду представляется прикрытием очевидных коммерческих интересов природоохранным лозунгом».
Некоторые российские чиновники не скрывают своей заинтересованности в коммерческой стороне инициативы. «Центр на Камчатке не только позволит поддержать популяцию кречета и обелить орнитологический бизнес, но и принесет значимые геополитические дивиденды России. Арабский мир готовится открыть для себя Камчатку», — написал в своем телеграм-канале глава Минвостокразвития Алексей Чекунков.
Ориентация российских властей на продажу птиц и популяризацию соколиной охоты демонстрирует и повестка «Дня сокола». Охота с ловчими птицами стала одной из центральных тем форума, посвященного защите соколов, — ей отдали целый блок программы мероприятия. Участникам предложили обсудить историю и значение соколиной охоты, а также применение ловчих птиц для охраны важных объектов от других птиц.
В рамках «Дня сокола» при поддержке Российского аукционного дома, соколиного центра «Камчатка», Фонда Росконгресс и ВНИИ «Экология» состоялся даже «соколиный аукцион», на котором в качестве лотов были выставлены более 30 особей кречетов, балобанов и сапсанов.
I. Камчатский кречет
Зимой орнитолог Евгений Лобков может увидеть охотящихся кречетов из окна собственной квартиры. Время от времени они прилетают в город, где преследуют уличных птиц: ворон и голубей. Бывает и наоборот: вороны сбиваются в стаи и прогоняют кречетов со своих территорий. Иногда они способны напугать даже белоплечего орлана — самую крупную хищную птицу на Камчатке.
Евгений Лобков живет в Елизово — небольшом городе на берегах реки Авачи в 30 км от Петропавловска-Камчатского. Летом температура здесь может подняться до +30 °C, а зимой — опуститься до -24 °C. Кречет любит холод, и в Елизово его еще можно встретить в городской среде.
Гнездится кречет в тундре и лесотундре — на территориях Арктики (остров Колгуев), Гренландии, Исландии, Норвегии, Швеции, Финляндии, Аляски (США) и севера Канады. Площадь его ареала в России составляет не менее 37% от мировой: он пролегает от Кольского полуострова на западе до Чукотки и Камчатки на востоке (всего 2 685 000 км²). Эти данные орнитолог Евгений Потапов представил в 2011 году на международной конференции Gyrfalcons and Ptarmigan in a Changing World.
За последние три десятилетия российская популяция кречетов уменьшилась в 2,5–3 раза. Сегодня на территории страны обитает 3,5–5 тысяч гнездовых пар (около 13% из них на Камчатке), всего в мире — 10 тысяч пар и 30 тысяч молодых и неразмножающихся птиц (согласно последней редакции Красной книги России).
На сокращение численности вида не влияет ни один естественный фактор. По крайней мере, орнитологи не располагают данными, которые могли бы подтвердить обратное. Евгений Лобков рассказывает, что, хотя температура на Камчатке за последние 50 лет выросла (на 0,8 °C летом и 1,2–1,3 °C зимой), климатические изменения кречету пока не навредили.
— Они не настолько существенны, чтобы сказаться на образе и качестве жизни кречетов. И количество мест размножения, и их состояние, и кормовая база — все осталось прежним.
Основной причиной сокращения популяции Евгений Лобков называет браконьерство.
Охота с кречетами исторически занимала важное место в культуре России. Британский орнитолог Евгений Шергалин упоминает, что между XIII и XVIII веками этих птиц ловили регулярно и в больших масштабах, чтобы доставить царскому двору. В начале XVII века для отлова кречетов на север ежегодно отправляли по два корабля. Первый следовал к Зимнему берегу в Белом море, а потом в сторону Терского берега на юго-востоке Кольского полуострова. Второй плыл вдоль Мурманского берега в Баренцевом море до острова Кильдин. Именно эти корабли доставляли в Москву по 50–100 кречетов за раз. Самые крупные уловы пришлись на период царствования Алексея Михайловича. Это время стало расцветом соколиной охоты в России.
В 2011 году на этих и ближайших территориях — от Ямала до Кольского полуострова — можно было найти всего 100 пар кречетов. Поэтому сегодня большей популярностью у браконьеров пользуется другой маршрут.
— На Камчатке все, включая самых ответственных людей, знают, что кречетов ловят в районе поселка Усть-Большерецк, — рассказывает Евгений Лобков. — Это происходит каждый год. Если поймают кого-то за руку, накажут, конечно, но превентивные меры никто не принимает. Это не борьба, а отдельные щелчки, которые у браконьеров вызывают только ехидство.
Усть-Большерецк расположен на берегу Охотского моря всего в 219 км от Петропавловска-Камчатского. Браконьеры контролируют дороги между этими населенными пунктами: отслеживают маршруты перемещения кречетов и расставляют на их пути ловушки.
К отлову кречетов для продажи в охотничьих целях в России вернулись в 80–90-х годах. Тогда браконьеры массово изымали яйца и птенцов из гнезд птиц, живущих на Корякском нагорье и на севере Камчатки. С тех пор численность вида начала уменьшаться.
Снижение численности не единственная проблема. Орнитологи утверждают, что за последние десятилетия произошел фенотипический сдвиг в облике популяции. Что это значит? Особенностью камчатских кречетов всегда была большая доля светлоокрашенных особей, в том числе белых. Белые птицы у охотников ценятся выше всего за красоту и эффектность. Именно их российские князья и цари дарили послам других стран. Количество светлых особей на Камчатке достигало от 50 до 75% от общего числа. Сейчас их осталось не более 22%. По словам Игоря Карякина, браконьерство так же подорвало уникальную популяцию темных и крупных балобанов на Алтае.
Причина этого — в селективном отборе, который браконьеры проводили в течение десятилетий. Вслед за фенотипическим обликом вида может измениться и генетическая структура, но Евгений Лобков предполагает, что этого пока не случилось.
— Генетические исследования проводились, и их результаты показывают, что на данный момент с генетической изменчивостью у кречетов в Северо-Восточной Азии, судя по всему, все нормально. Если это так, то у нас есть шансы восстановить популяцию, — считает он. — Если генетика изменится, это станет катастрофой для кречетов. Мы уже не сможем вернуть ту специфику, которая была свойственна камчатской популяции.
Отлов кречетов не достиг бы таких масштабов без высокого и стабильного спроса. В 2020 году WWF* представил обзор коммерческого оборота диких животных в России. Над разделом о хищных птицах работали российские орнитологи Игорь Карякин и Эльвира Николенко. Они установили, что хищников приобретают для использования в соколиной охоте, содержания дома или в частных зоопарках, а также для украшения помещений чучелами или создания коллекций из таких чучел.
При этом внутренний рынок России значительно меньше внешнего. Объявления о продаже чучел хищных птиц, отловленных в природе или выведенных искусственно, в газетах и интернете публикуют частные лица. В 2015 году таких объявлений, размещенных онлайн, было 36. Для сравнения: 45 объявлений в 2007 году и 62 — в 2008-м. Более поздних данных в докладе нет. Карякин и Николенко отмечают, что анализировать оборот внутри страны стало значительно сложнее с появлением соцсетей: сделки там проходят в личных сообщениях и не имеют географической привязки.
Сейчас объявления о продаже краснокнижных видов встречаются редко. Но еще в 2006–2007 годах ловчих птиц — балобанов и сапсанов — предлагали купить за 3–5 тысяч долларов за особь, ястребов — за 1–2 тысячи долларов, молодого орлана-белохвоста — за 8 тысяч.
Авторы обзора приходят к выводу, что «российский внутренний рынок не оказывает на популяции птиц заметного влияния». Другое дело — контрабанда.
В 2011 году Евгений Лобков оценивал ежегодный нелегальный вывоз кречетов из России 10–15% от популяции. В разговоре с «Кедр.медиа» он подтвердил, что масштаб нелегальной охоты был и остается огромным.
— На Камчатке, бывало, останавливали машину, а в ней 50–70 птиц. Иногда изымали и по 100. Не две-три особи — их вывозили десятками. И мы говорим только о тех случаях, которые становились известными. А представляете, сколько невыявленных? По некоторым оценкам (хотя я не берусь утверждать, что они корректны), с Камчатки за год «уходит» до тысячи кречетов.
Для перевозки пойманных птиц через границу контрабандисты используют два основных маршрута. Первый — по воздуху: маленькими партиями через столичные аэропорты. Второй — по земле: на Кавказ или через границу с Казахстаном. По данным WWF, самые крупные импортеры хищных птиц — Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, Кувейт и Бахрейн. В их питомники контрабандисты доставляют самые крупные партии кречетов Камчатки. Конечных покупателей установить практически невозможно — птицы проходят через длинную цепочку перекупщиков. Руководитель научно-методического центра «Биоразнообразие», орнитолог Александр Сорокин рассказывает, что чаще всего кречетов доставляют в ОАЭ — там регулярно проводят большие аукционы. А уже из ОАЭ их продают в разные страны Персидского залива.
Кречеты на аукционах стоят дорого.
— Есть эксклюзивные особи, которых продают на аукционах за сотни тысяч долларов. Знаю случаи, когда за одну птицу давали 400 тысяч. Обычная крупная белая особь может стоить до 50 тысяч долларов, обычная серая — от 10 до 20, — рассказывает Сорокин.
II. Невольники Кыргызстана
В Кыргызстане можно встретить около 406 видов птиц — именно столько в 2023 году зафиксировала местная ассоциация бердвотчинга. Среди них девять видов соколиных: сапсан, обыкновенный балобан, шахин, степная пустельга, обыкновенная пустельга, дербник, кобчик, обыкновенный чеглок и, наконец, кречет.
Аскар Давлетбеков — заведующий лабораторией зоологии позвоночных животных Института биологии Национальной академии наук в Кыргызстане. По его данным, на территории страны гнездятся обыкновенный балобан, сапсан и шахин. Кречет же прилетает редко и только на зимовку. Евгений Лобков уточняет: если некоторые кречеты и добираются до Кыргызстана в холодные месяцы, то это не решающая доля популяции. Климат в этом регионе для них неподходящий, жару они переносят очень плохо. Более того, большинство камчатских кречетов практически не покидает территорию гнездования. На полуостров слетается зимовать часть популяции, которая живет на северо-востоке России: в Чукотском автономном округе и в районе рек Колыма и Индигирка. Зимой на Камчатке можно встретить даже кречетов из Аляски и Гренландии: это подтверждено данными спутниковых передатчиков, которые установили на птицах в США.
— Кречет — северная птица, — объясняет Лобков. — Да, есть особи, которые зимуют на севере Курил. Некоторые даже спускаются до Хоккайдо (самый северный остров Японии — прим. ред.), но таких немного.
Однако в неволе кречеты живут на территории Кыргызстана давно — в селе Сары-Булун на берегу Иссык-Куля, одного из самых глубоких озер в мире. Здесь в 2016 году был построен российско-кыргызский соколиный центр «Мурас».
В 2019 году в центре вывели 100 «соколят и кречетов». В некоторых российских медиа «Мурас» называют центром «реабилитации и воспроизводства ловчих птиц» (ТАСС, «МК», «Камчатка-Информ»). Но в действительности это питомник для разведения и продажи соколов в другие страны, в частности в страны Персидского залива. Об этом «Кедру» рассказал Аскар Давлетбеков. По его словам, у сотрудников центра нет опыта работы над восстановлением популяций. А если учесть, что территория Кыргызстана — нехарактерная для этих птиц среда обитания, проводить здесь программы по восстановлению кречетов в природе бессмысленно.
В августе 2019 года, после того как появились новости о создании соколиного центра на Камчатке, «Мурас» перерегистрировали. В опубликованном свидетельстве указаны три учредителя: Шухрат Разаков, Рашид Саед аль Кенди и Олег Шарыкин. Это значит, что основные учредители камчатского центра Разаков и Шарыкин участвовали в организации продажи кречетов в Кыргызстане минимум с 2019 года (более ранние документы «Кедру» найти не удалось).
Про Рашида Саеда аль Кенди известно немного. Пресс-служба Минприроды России упоминает его в новости о создании центра на Камчатке от июня 2019 года: «Генеральный директор “Мурас” Шухрат Разаков совместно с представителем международных партнеров ОАЭ — наследным принцем Дубая, ведущим эмиратским орнитологом Рашидом Саедом аль Кенди — презентовали новорожденного птенца кречета. Птица станет символом долгосрочной кооперации и сотрудничества между Россией и ОАЭ в области репродукции птиц ловчих пород».
Неизвестно, действительно ли Рашид Саед аль Кенди практикующий и тем более ведущий орнитолог в ОАЭ. В англоязычных источниках его ни разу не упоминали в связи с научной деятельностью или помощью птицам. Единственное исключение — статья на английской версии сайта российского фонда «Росконгресс», соинвестора центра «Камчатка». Зато в 2017 году о Рашиде Саеде аль Кенди писали в новостях о соревнованиях по соколиной охоте в Дубае, организованной центром наследия принца Хамдана бин Мохаммеда. Новостное агентство ОАЭ (Emirates News Agency (WAM)) называет аль Кенди «сокольником» (falconer). Сокольники ухаживают за птицами и тренируют их для охоты.
Для жителей стран Персидского залива охота с ловчими птицами — древняя традиция. Одно из первых изображений охотников с птицами обнаружили во время раскопок ассирийской крепости Дур-Шаррукин (Ассирийское государство занимало территорию современного северного Ирака — прим. ред.), построенной в 8 веке до н. э. Распространение ислама не уничтожило обычай. В Коране есть стих, разрешающий мусульманам заниматься соколиной охотой. Этим видом спорта увлекалась вся местная знать: халифы, шейхи, воины и другие. Поэты сочиняли про соколов стихи. Короли дарили друг другу своих лучших птиц.
Интерес к соколиной охоте вернулся в страны Персидского залива в 1970-х годах и сохраняется до сих пор. Это один из любимых видов спорта у местных богачей, соколы для них — статусный атрибут.
В кречетах местные сокольники ценят размер, красивую (белую) окраску и охотничьи качества, в частности способность брать добычу на земле и в воздухе.
— Кречет — умная птица. Во время охоты она как будто разрабатывает тактику, — рассказывает Евгений Лобков. — Все, кто занимается соколиной охотой, утверждают, что сюжеты с поимкой добычи кречетом получаются очень красивыми. То, как он берет утку, перепела, куропатку, — захватывающее зрелище.
Однако на территории Персидского залива кречеты не встречаются в естественных условиях: высокие температуры они переносят плохо. Поэтому в прошлом для соколиной охоты традиционно использовали балобана — он выбирал этот регион для зимовки (наряду со Средиземноморьем, Китаем, Индией и некоторыми странами африканского континента). В начале XXI века популяция балобанов также стала сокращаться. BirdLife International, международная организация по защите птиц, присвоила ему статус endangered — «находящийся под угрозой исчезновения». В 2012 году балобана внесли в российскую Красную книгу, Красный список Международного союза охраны природы (МСОП), Приложение I Конвенции по сохранению мигрирующих видов животных (Боннская конвенция) и Приложение II к Конвенции о международной торговле видами дикой фауны и флоры (СИТЕС).
Как и кречет, балобан исчезает из-за браконьерства — его также отлавливают и продают для соколиной охоты в страны Персидского залива.
Россия и Казахстан — основные территории обитания балобанов (в других странах СНГ он практически исчез). Состояние популяции сегодня близко к критическому. Так говорится в докладе, который подготовили к XIV Международной орнитологической конференции Северной Евразии (2015 год) орнитологи Игорь Карякин, Анатолий Левин, Александр Мошкин и Эльвира Николенко. По их сведениям, в 1990 году на территории Казахстана обитали 4808–5628 гнездящихся пар. В 2010 их количество снизилось до 1882–2179 пар, то есть на 61% за 20 лет. К 2015 году в Казахстане их осталось всего около 1000–1500.
Европейская популяция вплоть до Урала исчезла к началу 2000 года. В 2018 году в России насчитывалось всего 1500–2000 гнездящихся пар (при этом в мире их 7–13 тысяч).
Авторы доклада приводят данные научного центра Саудовской Аравии, согласно которым в страну из Казахстана ежегодно привозят около 1000 соколов. Эти цифры актуальны на 2015 год, но с тех пор нелегальный отлов краснокнижных птиц не прекращался. Например, в 2017 году в аэропорту Алматы задержали двух граждан Катара, которые пытались провезти через границу 29 балобанов. В 2021 году полиция изъяла 18 балобанов у уроженца Сирии, получившего гражданство Казахстана: мужчина незаконно удерживал их в частном доме под Алматы. В 2022 году неизвестные пытались вывезти из Казахстана в Кыргызстан девять балобанов.
В Кыргызстане проблема незаконной охоты на ловчих птиц тоже стоит остро.
— Соколов отлавливают и продают в страны Персидского залива. Еще браконьеры изымают из гнезд яйца, чтобы потом заложить их в инкубаторы или под курицу, пока не вылупятся птенцы, — рассказывает Аскар Давлетбеков. — Я думаю, что это налаженная преступная цепочка: сами охотники не смогли бы сбывать этих соколов за границу. За ними, естественно, стоят другие органы, скажем, полиция и таможенники. У них, наверное, есть каналы сбыта, которыми браконьеры и пользуются. Их, конечно, ежегодно задерживают: изымают по 5–6 соколов. Но, думаю, это слезы, а большая часть уходит беспрепятственно.
По словам Давлетбекова, среди соколиных основной интерес у браконьеров в Кыргызстане вызывают балобаны, сапсаны и кречеты. Исследование, проведенное орнитологами в 2019 году, показало, что в Чуйской долине, Иссык-Кульской и Нарынской областях осталось всего 10–12 пар балобанов. Раньше на территории страны их обитало несколько сотен.
В Кыргызстане, как и в странах Ближнего Востока, охота с ловчими птицами — важная часть истории и культуры. В прошлом она была жизненно необходимым промыслом. В этом регионе (как и в Монголии, и в Казахстане) практиковали охоту с беркутом — самым крупным орлом в мире. Так местные жители добывали мясо и мех пушных зверей: зайца, лисицы и даже волка.
Аскар Давлетбеков рассказывает, что сейчас в Кыргызстане осталось всего 20–30 местных охотников-соколятников (по данным на 2021 год, в стране живет 6,7 млн человек). Чтобы охотиться, они должны получить охотничий билет и разрешение на содержание птицы.
— Если охотник сделает запрос, ему могут официально разрешить отловить одну особь во время осенней миграции. Именно осенней, а не весенней, чтобы птицы успели отгнездиться, — уточняет он.
III. Контрабанда
Российское законодательство регулирует охоту на кречетов строже, чем на большинство других исчезающих видов животных и растений. Кречеты внесены сразу в несколько охранных списков: Красную книгу России, I Приложение СИТЕС и Приложения конвенций об охране перелетных птиц и их местообитаний, заключенных Россией с США и Японией. Пересекать границу России с кречетом без сертификата СИТЕС официально запрещено.
Сертификаты СИТЕС на территории России выдает Росприроднадзор.
Глава Росприроднадзора Светлана Радионова пояснила «Кедру», что ведомство разрешает экспорт кречетов только после «предоставления полного комплекта документов». В перечень документов входит свидетельство о происхождении птицы и заключение Научного органа СИТЕС, в котором должно быть сказано, что «экспорт образца не угрожает популяции его вида». Импорт кречетов тоже строго регулируется.
В 2013 году кречета включили в Перечень особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации. Наказание за контрабанду и охоту на кречетов (их отлов) регулируется статьями 258.1 («Незаконная охота») и 226.1 («Контрабанда особо ценных диких животных») Уголовного кодекса. Статья 226.1 предусматривает привлечение контрабандистов к ответственности на разных этапах подготовки птиц к продаже. В числе прочего запрещает содержание, приобретение, хранение и транспортировку особей. За нарушение каждой статьи можно получить наказание в виде ограничения свободы: до двух лет за незаконную охоту и от трех до семи лет за контрабанду.
— До 2013 года браконьера нужно было поймать во время охоты — только в этом случае его удавалось привлечь к уголовной ответственности. Места охоты же слишком удалены и ловить там браконьеров, к сожалению, некому. Поэтому обычно задержания происходили во время передержки, перевозки или где-нибудь в аэропорту — но за это грозила только административная ответственность, — объясняет Александр Сорокин.
Во время отлова, транспортировки и передержки птицы часто погибают: многие охотники просто не знают, как обращаться с кречетами.
Некоторые ученые считают, что ситуацию с браконьерством может поправить легальная продажа искусственно выращенных особей. Евгений Лобков предполагает, что создание коммерческого питомника в России может убедить покупателей из стран Персидского залива перестать стимулировать незаконный отлов диких кречетов.
— Поэтому я так рьяно выступал за наш соколиный центр (речь идет о соколином центре «Камчатка» — прим. ред.), это может перерубить хребет браконьерству, — говорит он.
Добычей соколов во время охоты с ними становятся дрофа-красотка, кеклик, фазан и другие виды-жертвы. Дрофа-красотка внесена в Красную книгу Международного союза охраны природы (статус «уязвимые»). Именно соколиная охота и контрабанда стали основной угрозой для этого вида. Ахмед Буг (Ahmed Boug), генеральный директор наземных исследований (terrestrial studies) в National Center for Wildlife (NCW) Саудовской Аравии, в 2022 году утверждал, что в последние десятилетия численность дрофы-красотки сокращается в геометрической прогрессии.
Поэтому в России решили создать питомник и для разведения дрофы-красотки (этот вид также включен в Красную книгу РФ) — он будет работать на территории Калмыкии. Строительство питомника связано с открытием соколиного центра на Камчатке. По информации на сайте центра, питомник планирует ежегодно выпускать в природу до 1500 дроф. Здесь же говорится о планах создать «Центр соревнований», в котором «воспитанники соколиного центра “Камчатка” смогут показать себя в мероприятиях международного масштаба». Вероятно, речь идет о соколиной охоте.
Росприроднадзор в ответе на запрос «Кедра» подтвердил планы России по «возрождению соколиной охоты», для чего правительство утвердило целый комплекс мероприятий по «созданию центров реинтродукции и сохранения птиц семейств соколиных в Камчатском крае и дрофиных в Республике Калмыкия».
По мнению Евгения Лобкова, чтобы численность соколов не сокращалась, достаточно перестать изымать птиц из естественной среды обитания. В выпуске искусственно выращенных птиц в природу необходимости нет.
— Международный опыт показывает, что можно восстановить популяцию, даже сильно пострадавшую, если просто оставить ее в покое. Тогда все вернется в норму. Необязательно ей помогать, — говорит он.
Соколиные питомники давно уже перестали быть редкостью и в ряде стран Европы и Америки распространены достаточно широко. Обычно их создают не для реинтродукции особей в природу, а для продажи сокольникам.
— Рынок ловчих птиц достаточно большой: согласно опубликованным данным, в год продается более 6 тысяч разведенных птиц. Кречетов, как и многие другие виды птиц, научились разводить давно. Ничего уникального в этом нет — во многих странах это поставленный на поток бизнес. Поэтому нет недостатка и в наиболее ценных птицах: в белых и больших особях. Часто кречета скрещивают с сапсаном или балобаном и продают гибриды, они тоже очень востребованы, — рассказывает Н., анонимный собеседник «Кедра».
В числе основных продавцов кречетов для покупателей из стран Персидского залива он называет питомники Германии, Англии, Испании, США и Канады. Благодаря тому, что кречет находится в списке I Приложения Конвенции СИТЕС, в легальный коммерческий оборот могут быть вовлечены только особи, полученные от разведения в неволе. Более того, они должны быть получены от второго поколения выращенных в неволе птиц.
— Начать легальную продажу именно камчатских кречетов достаточно сложно и, что немаловажно, на это потребуется много времени. Сначала необходимо получить разрешение Росприроднадзора, по нему отловить двух молодых птиц, дождаться, когда эти птицы достигнут половой зрелости. Когда они дадут потомство — это будет первое поколение, разведенное в неволе. Их птенцы — уже второе. На этот процесс уйдет минимум 6–7 лет, а скорее всего, и все 8–10, — объясняет эксперт Н.
В начале 2000-х годов Александр Сорокин участвовал в совещаниях по линии Конвенции СИТЕС по проблеме нелегального отлова соколов.
— Вопрос [о работе легальных питомников] поднимался. Международное законодательство относится к нему именно так: легальная продукция питомников — это экономический механизм борьбы с браконьерством. При этом всегда подчеркивалось: такие питомники необходимо строго контролировать, чтобы не допустить продажу диколовленных птиц под видом разведенных в неволе.
«Кедр» уточнил у Евгения Лобкова, опасаются ли российские орнитологи, что подобное будет происходить и в центре «Камчатка», когда он заработает в полную силу.
— Конечно, такой риск есть, — говорит он. — Как можно это предотвратить? Нужен контроль со стороны орнитологов. Если же все будет «шито-крыто», тогда, конечно, будет и опасность.
В данный момент центр не сотрудничает на постоянной основе ни с одним из известных Евгению Лобкову ученых региона. Фактически на данном этапе независимые специалисты региона не контролируют его деятельность.
— Я много помогал на стадии организации центра. Когда шло обсуждение — быть или не быть, нужно или не нужно, — занимал активную позицию. У нас была договоренность, что нас [экспертов] привлекут к работе, но пока, видимо, время не пришло. Думаю, дело в том, что сейчас инфраструктура центра только начинает работать в полную силу — маточное поголовье начало создаваться только зимой 2022 года, — объясняет он.
Маточное поголовье центра состоит из птиц немецкого соколиного питомника Munich Falcons. Договор о продаже кречетов был заключен в 2021 году. На стороне питомника выступил его управляющий Карл-Хайнц Наттерер, на стороне центра «Камчатка» — Шухрат Разаков. Согласно договору, камчатский центр получил 97 кречетов двумя партиями на общую сумму 3 млн евро.
В первой партии было 84 кречета разного возраста и пола, каждый стоил по 23 809 евро. Большая часть кречетов этой партии немецкого происхождения, но есть и исключения: одна особь привезена из Канады, одна — из Великобритании, одна — из США, две — из Дании, три — из Испании, четыре — из Австрии. Скорее всего, именно об этих птицах идет речь в новости на сайте правительства от 2 февраля 2022 года: «В соколиный центр “Камчатка” будут доставлены 84 особи, первое поколение выведенных в центре птенцов ожидается уже весной текущего года».
Во второй партии — 13 кречетов, по 76 923 евро каждый. Среди них также были самки и самцы разного возраста. В происхождении каждого указан питомник Munich Falcons. Почему они стоят дороже, неизвестно. Публичной информации о покупке этих кречетов нет.
Копии договора и сертификатов «Кедр» получил от анонимного источника, орнитолога М.
— По заверениям немецких экспертов, это на 90% гибриды (с балобаном или сапсаном), специально выведенные для поставки в арабские страны, чтобы быть устойчивыми к лихорадке Западного Нила. Кречет к этому вирусу устойчивости не имеет, поскольку не встречается с ним в естественных условиях обитания, — объясняет он. — Как генофонд этих птиц отразится на камчатской популяции, если их потомство будут выпускать [в природу], одному богу известно.
Возможно, птенцы именно этих соколов и пойдут на продажу, предполагает Евгений Лобков.
— За последние годы арабов заклевали международные природоохранные ведомства из-за того, что они создают прецедент для поощрения браконьерства, в частности в России. Со слов Шухрата [Разакова], они уже согласны и покупать искусственно разведенных кречетов, и приезжать сюда, чтобы охотиться с ними. Это хорошая идея, по-моему, — говорит он.
Оптимизм Евгения Лобкова не разделяет орнитолог М. Он предполагает, что сотрудники центра будут отлавливать в природе диких кречетов, которые ценятся гораздо выше «искусственных», и продавать их в страны Персидского залива под видом выведенных в питомнике. А потомство особей из немецкого питомника — выпускать на волю. Такая практика может привести к загрязнению генофонда камчатской популяции кречетов.
— Если они действительно начнут разводить тот сброд, который завезли в центр «Камчатка» из европейских питомников, то коммерчески неинтересных для продажи особей (мелких птиц с серым окрасом — прим. ред.) будут выпускать в природу. Для них это дополнительный пиар — якобы центр действует в интересах сохранения соколов, — объясняет собеседник «Кедра». — Пиарить вид в качестве угрожаемого, когда в природе он чувствует себя благополучно, очень удобно. На это можно получить государственное финансирование и красиво за него отчитаться. Поэтому многие специалисты даже не пытаются критиковать этот проект — надеются, что и им что-то перепадет. Впрочем, и прогрессивные ученые, понимающие истинный статус кречета, могут игнорировать то, что он незаслуженно преподносится в качестве критически угрожаемого. Думают: «Ну пусть, главное, чтобы делали что-нибудь для его сохранения».
Н., анонимный источник «Кедра», подтверждает эту гипотезу. Он считает, что потомство птиц, купленных в Германии, не выдержит конкуренции на уже существующем рынке.
— Даже стоимость маточного поголовья говорит о том, что это не самые выдающиеся птицы. Известные питомники ведут племенные книги, длительную селекцию при выводе разных линий кречетов. Генетика здесь играет огромную роль и сильно влияет на конечный результат. Размножающиеся пары, маточное поголовье и стоят дорого, и мало кто будет продавать — утверждает он. — Поэтому заявления о том, что арабам для охоты подойдут выведенные в центре птицы не очень понятного происхождения, — от лукавого. К тому же, по официально распространяемой информации, в прошлом году они смогли получить всего пять птенцов, в этом — семнадцать. Это очень мало, если там и вправду содержится более 80 размножающихся птиц, то есть около 40 пар. Размер средней кладки у пары кречета 3–4 яйца, а в неволе зачастую бывает и две кладки.
По имеющимся данным, уже начат отлов диких кречетов в природе, причём по официальному разрешению Росприроднадзора. Первая экспедиция состоялась в весной, вторая – летом. Предположительно в первую изымали из гнезд яйца, а летом — отлавливали молодых особей.
— Обычно питомники, как и любое производство, располагают в легко доступной местности, где стоимость любой стройки существенно меньше, чем в районах, приравненных к районам Крайнего Севера. Для питания кречетов необходим поток кормов — крыс, цыплят, перепелов. Необходим доступ к качественной ветеринарии. Камчатский питомник же очень удален, логистика крайне затруднена, при этом каких-либо выгод в плане разведения тут нет. Зато из камчатского питомника на вертолете легко можно добраться до мест гнездования кречетов, набрать там птиц и привезти в питомник… Официальное разрешение они могут получить на отлов, например, 10 птиц, а поймать 20 или 30. Никто этого никогда не проверит, — объясняет Н., собеседник «Кедра». — Зачем они это могут делать? Самый простой и очевидный ответ — чтобы выдавать диких птенцов за выведенных искусственно.
Собеседник «Кедра» предупреждает, что попытки вывести яйца в искусственных условиях часто заканчиваются неудачей и птенцы погибают.
При наличии большого легального рынка кречетов, куда центру «Камчатка» с его малоперспективным маточным поголовьем встроиться очень сложно, заинтересовать покупателей он может одним — дикими кречетами, отловленными в природе. Легальная же продукция питомника покупателей вряд ли заинтересует. Об этом говорят и результаты «Дня сокола»: из 30 птиц, которые были выставлены на аукционе, продано всего 5, а максимальная стоимость птицы едва превысила 30 тысяч долларов.
Традиции соколиной охоты в странах Персидского залива действительно меняются. Покупать птиц у известных заводчиков с хорошей репутацией надежнее, чем брать отловленных в природе. Их родословная и генетические данные известны, а физические качества (в том числе эффектная внешность) зачастую лучше. Гибриды более адаптированы к климатическим условиям и устойчивы к местным заболеваниям. Спрос на диких птиц падает, но он все еще есть..
— В диких птицах они видят свои преимущества. Во многом работает легенда о настоящей птице, из природы, а не с птицефабрики. Кроме того, эти птицы прошли горнило естественного отбора и имеют опыт разнообразной охоты, а значит, многое умеют. Правда, и в современных питомниках уже существуют специальные методики, которые позволяют эффективно подготовить птицу к охоте перед продажей.
IV. Соколиная охота
В 2010 году ЮНЕСКО внесла соколиную охоту в список объектов нематериального культурного наследия, теперь на нее распространяется действие Конвенции об охране нематериального культурного наследия, принятой Генеральной конференцией ООН еще в 2003 году. За оценку, мониторинг и выполнение мер, определенных Конвенцией, отвечает Генеральная ассамблея государств-участников и подотчетный ей Межправительственный комитет.
Россия не ратифицировала Конвенцию ЮНЕСКО, но создала в 2003 году собственный Комитет по сохранению нематериального культурного наследия. Его работой руководит член комиссии РФ по делам ЮНЕСКО Тамара Пуртова. В 2022 году в нем появилась статья о традициях русской соколиной охоты.
Прежде ЮНЕСКО уже признавала объектом нематериального культурного наследия практики, от которых страдают животные. Это случилось в 2016 году с мексиканской традицией чаррерия — спортом с участием лошадей и быков. Во время представлений — чарреад — наездники чарро демонстрируют конную езду на арене, «укрощают» животных при помощи лассо и заставляют их «танцевать». Для того чтобы обучить животных такому танцу, их привязывают к специальной конструкции из деревянных досок и бьют по ногам палками или кнутом — так лошадь учится быстро вскидывать ноги. В процессе чаррерии кони и быки получают серьезные травмы. Улисс, конь, спасенный от чарро американской организацией по защите лошадей Hanaeleh, в процессе тренировок получил множество шрамов (их нашли на спине, груди, боках и морде), проблемы со зрением и искривление сухожилий на передних ногах.
Мексиканское подразделение Humane Society International осудило решение ЮНЕСКО, но чаррерия до сих пор находится в списке объектов нематериального культурного наследия.
Кречеты страдают не только из-за контрабанды. Сложившаяся практика соколиной охоты приносит вред как ловчим птицам, так и птицам, используемым в качестве добычи. Поэтому многие орнитологи и ветеринары не согласны с тем, что ее нужно поддерживать и тем более популяризировать.
— Как биолог я бы предпочел видеть птицу на свободе, а не в руках человека, — говорит Аскар Давлетбеков.
Одно из возможных последствий соколиной охоты — смерть ловчей птицы. Долгое время в странах Персидского залива соколов после охоты было принято выпускать на волю. По словам Евгения Лобкова, местные сокольники полагали, что кречеты могли самостоятельно вернуться в естественную среду обитания, но те обречены на гибель. Возвращение в природу после жизни в неволе для любого дикого животного — долгий и сложный процесс, не всегда успешный. Птицы, завезенные из России, после выпуска попадают в экстремальные условия: они с трудом переносят высокие температуры, а их иммунитет не подготовлен к местным инфекциям, в частности к упомянутой выше лихорадке Западного Нила.
Мария Маркина, ветеринарный врач-орнитолог, сотрудница центра реабилитации и реинтродукции диких животных «Сирин», утверждает, что содержание ловчих птиц в неволе для соколиной охоты негативно сказывается на их здоровье.
— Птица вынуждена постоянно носить на лапах амуницию — так называемые опутенки, чтобы оставаться в зафиксированном положении на присаде дома или на перчатке при выездах в поле. У птиц очень легкий скелет с полыми костями, поэтому опутенки для них становятся аналогом железных кандалов, — объясняет она. — При любом рывке на тело птицы приходится неадекватно тяжелая нагрузка. У каждого сокола, ястреба или птицы другого вида, которая содержится с применением амуниции, на рентгене найдут одно или несколько типичных отклонений от нормы. Самые частые патологии — артриты или артрозы тазобедренных и/или голеностопных суставов, спондилиты или спондилезы межпозвоночных дисков последних грудных позвонков, миозиты мышц спины и/или мышц лап, оссификация сухожилий тазовых конечностей.
Гиподинамия тоже плохо влияет на птиц. После охоты или тренировки особей помещают в ограниченное пространство, где они вынуждены сохранять низкую подвижность.
— Нормальное качество жизни любого животного поддерживается возможностью реализации его видотипичного поведения. Например, кошка в течение дня должна много спать, охотиться или моделировать ситуации охоты с игрушками, патрулировать границы своей территории и т. д, — рассказывает Маркина. — Птица должна каждый день летать. Любой пернатый хищник добывает пищу в процессе поискового полета. Это его ежедневная жизнь, нормальный вариант передвижения в течение дня.
Тренировки деформируют и поведенческие паттерны кречетов. Один из собеседников «Кедра» рассказывает, что чаще всего контрабандисты ловят молодых птиц после вылета из гнезда. Таких особей на рынке примерно 80%. После отлова вчерашнего птенца обучают охотиться на крупную добычу (например, дрофу-красотку), что для него нехарактерно. Поэтому после выпуска на волю он может не найти себе естественных жертв и погибнуть.
По мнению Марии Маркиной, соколиная охота вторгается и в процесс естественного отбора.
— Домашняя ловчая птица не включена в пищевую цепочку полноценно. Она не живет на воле, не дает потомство, но при этом, грубо говоря, ест чужую пищу, — объясняет она.
По мнению анонимного собеседника «Кедра», одна из угроз, которую может нести работа камчатского центра, — это предполагаемые выпуски искусственно выведенного потомства в природу. Орнитолог утверждает, что делать этого ни в коем случае нельзя.
— Выпуски в природу — это красивые акции. Но в результате этих акций в аборигенную камчатскую популяцию попадет причудливый генетический микс со всего мира, к тому же, с большой долей вероятности, приправленный гибридами с другими видами соколов. — говорит он, — Все это — политический гринвошинг. Похоже, чиновникам просто нужна красивая картинка, которая прикроет легализацию браконьерски отловленных птиц. Это профанация идеи охраны природы.